Как выявить политический мотив преследований людей в Беларуси по делам о «‎разжигании вражды». И какие существуют международные нормы оценки действий, которые могут быть приравнены к разжиганию вражды.

Правозащитни_цы Human Constanta зафиксировали в Беларуси как минимум 457 приговоров в поствыборный период по обвинению в «‎разжигании вражды» по ст. 130 Уголовного кодекса (на февраль 2024 года).

Людей массово осуждают за высказывание мнений в интернете, содержащих критику действий беларусских представителей власти в контексте их участия в подавлении прав человека в стране. Подобные сообщения силовики трактуют как «‎разжигание иной социальной вражды в отношении профессиональной группы».

С началом полномасштабного вторжения России в Украину в феврале 2022 года репрессии с использованием данной статьи расширились – власти стали массово преследовать людей, оставляющих негативные комментарии о российских военнослужащих или о россиян_ках в целом в контексте вооруженного конфликта. 

Несмотря на очевидный «‎политический» мотив преследования в рамках большинства дел о «‎разжигании вражды» в Беларуси, в беларусском гражданском обществе периодически возникают дискуссии о том, следует ли наделять статусом ‎политических заключенных людей, которые оставляли комментарии, содержащие призывы к насилию над сотрудниками силовых ведомств.

В то же время  приближенные к силовикам ресурсы продолжают публиковать «‎покаяльные видео» с задержанными за «‎разжигание вражды», демонстрируя на таких видеозаписях скриншоты с резкими комментариями, которые предположительного оставляли задержанные. На скриншотах видно, что некоторые люди могли оставлять комментарии, которые, по мнению силовиков, содержат призывы «‎расстреливать», «‎сажать на кол», «‎вешать» сторонников власти, сотрудников милиции или даже их родственников. Данный пропагандистский прием направлен на то, чтобы сформировать у зритель_ниц «‎покаяльных видео» ошибочное мнение, что уголовное преследование беларус_ок, оставляющих подобные комментарии, в целом оправдано. 

Как определить какие комментарии защищаются правом на свободу выражения мнений, а какие являются основанием для ограничений

Важно! Право на свободу выражения мнения была закреплена в статье 19 Всеобщей декларации прав человека, которая в общих чертах рассказывает о правах человека, которые есть у всех нас. Позже все эти права получили полноценную юридическую защиту и признание в множестве международных и региональных договоров.

Статья 20 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее – Пакт) закрепляет, что всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом. В то же время важно понимать, что не все высказывания, содержащие дискриминационные тезисы, должны быть запрещены и преследоваться.

В данном контексте исследователь_ницы выделяют три типа высказываний:

• высказывание, которое является уголовным преступлением (наиболее тяжкие и эмоционально заряженные оскорбления, содержащие элементы подстрекательства к причинению серьезного вреда, в том числе к насилию); 
• высказывание, которое не является уголовно наказуемым, но может подлежать гражданскому иску или административным санкциям (дискриминационные высказывания, которые не содержат призывов к причинению вреда, однако сами по себе могут спровоцировать вред общественным интересам или правам людей);
• высказывание, не подлежащее уголовным, гражданским или административным санкциям; защищаемое правом на свободу выражения мнения, однако вызывающее озабоченность с точки зрения толерантности, корректности и уважения прав других людей (дискриминационные оскорбительные комментарии или умаляющие замечания, основанные на предрасудках, при этом не содержащие угрозы причинения вреда).

Для того, чтобы государство могло ограничить то или иное проявление «‎языка вражды» или дискриминационных тезисов в первых двух случаях и не нарушать право на свободу выражения мнений, гарантированное статьей 19 Пакта, оно должно продемонстрировать, что оно соответствует трем критериям:

• является законным: возможность ограничений установлена в национальном законодательстве. При этом закон должен быть сформулирован достаточно четко, чтобы дать лицу возможность соответствующим образом следить за своим поведением, а информация о нем должна быть доступна широким слоям населения;
• преследует правомерную цель: ограничение устанавливается для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения, или производится в целях защиты прав и свобод других лиц;
• является необходимым и соразмерным в демократическом обществе: существует реальная угроза общественным интересам, при этом ограничение выражения мнений является наименее ограничительным средством ее предотвращения. Также должна присутствовать конкретная связь между угрозой и формой выражения.

Рабатский план помогает определить какие высказывания являются основаниями для ограничения свободы выражения мнений именно в форме уголовного преследования

В октябре 2012 года по инициативе Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека (УВКПЧ ООН), эксперт_ки международного права на итоговом совещании в Рабате приняли стратегический документ под названием Рабатский план действий по запрещению пропаганды национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющей собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию (далее – Рабатский план).

Рабатский план предлагает тест из шести частей для определения высказываний, являющихся разжиганием ненависти и подлежащих преследованию в уголовном порядке: 

• Контекст. Необходимо поместить высказывание в социальный и политический контекст, преобладавший в тот момент, когда высказывание было сделано или распространялось. Следует проанализировать существуют ли какие-либо политические кризисы или социальные столкновения с участием группы, в отношении которой было произведено высказывание. Также следует учитывать факты существования дискриминации в отношении такой группы или недавних случаев насилия;
• Оратор. Необходимо учитывать положение или статус говорящего в обществе, в частности, положение данного лица или организации по отношению к искомой аудитории высказывания. Следует проанализировать обладает ли высказывающийся влиянием в обществе, а также является ли его мнение авторитетным для какой-либо социальной группы;
• Намерение. Необходимо установить наличие умысла причинить вред или разжечь ненависть в отношении целевой группы, при этом следует учитывать, что халатность и безрассудность (в том числе, неосознавание последствий высказывания) не являются основаниями для уголовного преследования в данном контексте. Предполагается наличие треугольника отношений между объектом высказывания, субъектом высказывания и аудиторией;
• Содержание или форма. Необходимо проанализировать содержание высказывания, определить насколько прямым и провокационным оно было, а также рассмотреть форму, стиль, характер выдвинутых оратором аргументов, сбалансированность аргументации и так далее.;
• Степень публичности. Необходимо проанализировать доступность высказывания, характер адресата, значительность и размер аудитории. Необходимо принять во внимание средства распространение высказывания, его частоту, количество и ширину охвата, а также определить имела ли аудитория возможность действовать в соответствии с призывами;
• Вероятность реализации призыва, включая неотвратимость. Необходимо проанализировать существовала ли реальная вероятность того, что высказывание могло спровоцировать фактическое действие против целевой группы, отдавая себе отчет в том, что в данном случае должна быть указана достаточно прямая причинно-следственная связь. Следует отметить, что действие, к которому побуждает высказывание, не обязано совершиться для того, чтобы высказывание могло быть признано преступным.

Данные критерии должны рассматриваться судами, правоохранителями и другими субъектами в комплексе, при этом для того, чтобы высказывание было признано преступным, необязательно, чтобы анализ каждого критерия показал его потенциальную опасность.

Например, в случае, когда в стране происходят столкновения, высказывание на публике популярного политика может стать преступным, если оно содержало не четкие и агрессивные призывы совершать насилие, а лишь скрытые и неоднозначные намеки к агрессивным действиям против какой-либо группы.

К сожалению, Рабатский план носит лишь рекомендательный характер в контексте толкования положений статей 19 и 20 Пакта, и не обладает обязательной юридической силой для государств-участников Пакта. В то же время Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) ссылается на Рабатский план действий в соответствующих международных материалах, а также использует его при вынесении решений в контексте дел о предполагаемом разжигании ненависти.

Также применение Рабатского плана рекомендовало Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека. Специальный докладчик ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение предлагал использовать Рабатский план компаниям в отношении выявления ненавистнического контента на своих платформах.

Критерии Рабатского плана также были имплементированы в правовые системы некоторых стран, причем не обязательно в наиболее демократических – еще несколько лет назад Верховный суд России прямо рекомендовал к использованию Рабатский план для нижестоящих судов, что временно позитивно сказывалось на снижении злоупотребления антиэкстремистским законодательством. 

Беларусские суды непроизвольно и без ссылок на Рабатский план используют часть его критериев, но искажают их истинную суть

Ряд критериев Рабатского плана не используется судами вовсе (читайте подробнее в специальном материале проекта «‎Право на защиту»). Анализ уголовных дел против беларус_ок, приговоренных к лишению свободы за свои высказывания, через призму Рабатского плана позволяет заключить, что большинство из таких высказываний нельзя назвать преступными:

• «Контекст». Несмотря на острый социально-политический кризис в Беларуси, продолжающийся до сих пор, большинство критических комментариев было оставлено в поствыборный период, когда беларусское общество участвовало в мирных акциях протеста, в том числе демонстрируя осуждение насилия со стороны силовиков 9-12 августа 2020 года, то есть, напротив, в обществе царили настроения противопоставления насилию. Различные эмоциональные реплики, которые люди оставляли узнав новости о жестоких задержаниях и пытках протестующих, являются понятными и закономерными ответами на нарушающие права и свободы человека действия со стороны силовиков.  
• «‎Оратор». Чаще всего обвиняемое лицо, являющееся автор_кой высказывания, является непубличным лицом, которое не имеет какого-либо особого статуса в обществе и каких-либо сторонников, готовых приступить к активным действиям на основании комментариев человека. Абсолютное большинство осужденных за комментарии являются представителями самых обычных профессий, не связанных с участием в каких-либо политических или активистских движениях. 
• «Намерение». Чаще всего автор_ки высказывания эмоционально выражают свое критическое мнение в отношении представитель_ниц власти, продиктованное систематическими нарушениями властями прав человека. При этом комментатор_ки не осознавали, что их мнения могут привести к нанесению какого-либо реального вреда и не имели умысла призывать кого-то к совершению насилия. Из-за расплывчатости антиэкстремистского законодательства и закрытого характера проведения судебных заседаний по статье о «‎разжигании вражды», человеку сложно опередить где находится граница между свободой выражения мнения и мнением, составляющим состав уголовного преступления (например, менеджерка Мия Миткевич была приговорена к 3 годам лишения свободы несмотря на то, что в суде заявляла что своими комментариями она «‎хотела высказать мнение и выплеснуть эмоции без каких-либо последствий», «‎не преследовала цели навредить кому-либо, разжечь социальную вражду или провоцировать кого-то к активным действиям», а также добавила, что не знала о существовании в данном составе преступления «‎признака социальной принадлежности»);
• Критерий «‎содержание и форма». В некоторых случаях ряд комментариев людей могут быть действительно эмоционально заряжены, при это чаще всего они не являются провокационными или содержат призывы к одиозным, на практике невыполнимым действиям (например, «‎залить нечистотами здание РОВД» или «‎забить камнями»). При этом часто под преследование попадают высказывания, которые в целом не содержат никакой негативной или эмоциональной коннотации (например, статья журналиста Геннадия Можейко, в которой рассказывается о перестрелке минчанина Андрея Зельцера с сотрудником КГБ и в которой родственники Зельцера позитивно отзываются о его личностных качествах);
• Критерий «‎степень публичности». Чаще всего комментарии оставляются в сравнительно небольших Telegram-чатах, которые на момент задержания оратора часто являются неактивными. За исключением отдельных случаев люди оставляли комментарии несистематично. Охват таких высказываний является крайне низким. Например, известно, что Михаила Карпешко судили за комментарии с антивоенной позицией в закрытом чате, в котором состояло 3 человека;
• Критерий «‎вероятность реализации призыва, включая неотвратимость». Людей часто судят за комментарии, которые были оставлены несколько лет назад, после чего не было зафиксировано каких-либо общественно опасных деяний (случаев насилия над представителями власти и их сторонниками), имеющих прямую причинно следственную связь с высказыванием, в связи с чем распространение таких высказываний имеет крайне низкий риск причинения реального вреда. Большинство представитель_ниц беларусского продемократически настроенного общества не являются сторонни_цами силового сопротивления властям на момент написания момент написания данной статьи, и не являлись таковыми на момент написания вменяемых им в вину комментария.

Таким образом, ни один из критериев Рабатского плана, проанализированных в контексте усредненного кейса преследования человека за «‎разжигание вражды» в Беларуси, не демонстрирует необходимости уголовного преследования.

Крайне широкое толкование статьи 130 УК сотрудниками силовых ведомств и судами, которое является основанием для наказания людей за критику представителей властей, даже порой довольно жесткую и оскорбительную, представляет собой неправомерное ограничение права на свободу выражения мнения.