Республиканский список экстремистских материалов является одним из самых часто используемых инструментов беларусского режима для подавления мнения, неугодного властям. В списке находится более 3,5 тысячи видов информационной продукции, абсолютное большинство которых представляют собой оппозиционные инициативы, а также ресурсы независимых СМИ и правозащитных организаций. Команда Human Constanta предлагает ознакомиться с процедурой признания продукции «экстремистскими материалами» в Беларуси и проанализировать такое признание с точки зрения стандартов, выработанных практикой Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), представляющую собой ряд наиболее прогрессивных решений в части столкновения прав человека и «антиэкстремистского законодательства».
Как происходит процесс признания продукции «экстремистскими материалами» в Беларуси?
Материалы признаются «экстремистскими» и включаются в Республиканский список экстремистских материалов на основании решения суда. Судебное заседание происходит в рамках особого производства и, чаще всего, в закрытом режиме. Часто единственным доказательством наличия «экстремизма» в той или иной продукции является заключение Республиканской комиссии по проведению оценки символики и атрибутики, информационной продукции на предмет наличия (отсутствия) в них признаков «экстремизма». Комиссия полностью состоит из депутат_ок, государственных служащих, сотрудни_ц силовых ведомств, преподаватель_ниц в государственных университетах. Независимые эксперт_ки в комиссии отсутствуют. На основании данных Human Constanta и расследований независимых СМИ, заключения комиссии не содержат никакой аргументации, а выводы заключений состоят из наиболее общих выдержек из законодательства и ничем не отличаются друг от друга, несмотря на рассмотрение комиссией самых разных материалов. В заключениях комиссии не указываются конкретные выдержки из текста книг или ссылки на посты того или иного интернет-ресурса, которые потенциально могут нарушать законодательство. Можно предположить, что в некоторых случаях члены комиссии даже не ознакамливаются с содержанием продукции, при этом выносят решения о наличии в ней «экстремизма» на основании, например, наличия бело-красно-белых цветов на обложке.
Для того, чтобы поучаствовать в судебном процессе о признании материалов «экстремистскими», нужно заявить ходатайство о том, что вы являетесь заинтересованным в исходе данного дела лицом, пояснив какая именно связь существует между вами и рассматриваемой в суде продукцией, а также какое влияние окажет на вас признание таковой продукции «экстремистской» (так, например, в деле о признании «экстремистскими материалами» книги «Белорусский Донбасс» заинтересованным лицом был признан автор). Тем не менее, практически все заседания о признании материалов «экстремистскими» проводятся в закрытом режиме. В описании таких заседаний в государственном сервисе «Расписание судебных заседаний» даже не упоминается то, какие именно материалы собираются признавать «экстремистскими», причем автор_ок той или иной продукции практически никогда не уведомляют о проведении процесса, что фактически полностью ограничивает и так несущественные возможности участвовать в таких заседаниях.
Какие стандарты судебной практики Европейского суда по правам человека существуют в контексте признания материалов «экстремистскими»?
Практически все заявления, в которых фигурировали сообщения о нарушениях прав человека в контексте «экстремистских материалов», касались Российской Федерации, которая, как и Беларусь, печально известна использованием «антиэкстремистского» законодательства для политически-мотивированных репрессий. Несмотря на то, что беларусские власти не связаны никакими международно-правовыми обязательствами по имплементации стандартов Совета Европы, решения по таким делам имеют исследовательскую и правозащитную ценность для Беларуси, так как «антиэкстремистское» законодательство Беларуси во многом формировалось на основе аналогичного российского опыта, а законодательные нормы двух стран имеют множество сходств.
В деле «Дмитриевский против Российской Федерации» суд посчитал нарушением практику принятия судами решений о признании материалов «экстремистскими» лишь на основании выводов экспертных заключений без проведения собственной оценки их содержания, при этом дословно подтверждая выводы заключений и a priori считая такие заключения достоверными. ЕСПЧ отметил, что в подобных делах российские суды ограничивали свою оценку повторным воспроизведением выводов этих заключений и текста уголовного законодательства. Установив, что распространенные утверждения «направлены на возбуждение вражды и унижение достоинства группы лиц по признаку расы, этнического происхождения и принадлежности к социальной группе», суды не указали ни одну из тех групп, против которых предположительно разжигалась вражда и какие именно заявления имели дискриминационный характер. Также ЕСПЧ посчитал неприемлемым практику, когда экспертиза явно выходила далеко за рамки решения чисто языковых вопросов (определение значения отдельных слов и выражений) и давала юридическую квалификацию каких-либо элементов анализируемой продукции (например, что какие-либо выражения представляют собой «разжигание вражды», несмотря на то, что «разжигании вражды» является юридическим термином).
Процедура признания материалов «экстремистскими» в Беларуси проводится с практически идентичными нарушениями. Судьи часто не ознакамливаются с содержимым продукции, а выносят решения исключительно на основании решений экспертной комиссии (причем без дополнительного анализа таковых), которые при этом всегда содержат одни и те же ссылки на законодательство и одни и те же выводы юридического характера на основании их. ЕСПЧ подчеркивает, что все юридические вопросы должны решаться исключительно судами. Экспертная комиссия в целом представляет собой своеобразный «конвейер» по вынесению идентичных друг другу решений, что часто приводит к абсурдным ситуациям – так, в заключении по книге «Белорусский Донбасс» эксперты пришли к выводу, что в ней содержится «демонстрация нацистской символики», в то время как в книге отсутствовали иллюстрации.
В деле «Мария Алехина и другие против Российской Федерации («дело Pussy Riot»)» ЕСПЧ анализировал процесс признания «экстремистскими материалами» видеозаписи протестного перфоманса группы в Храме Христа Спасителя в Москве. Как и в подобных судебных процессах в Беларуси, заявительницы не смогли поучаствовать в процессе о признании их видеозаписи «экстремистской». Суд не проинформировал авторок видео о разбирательстве в целом в связи с процессуальными особенностями «антиэкстремистского законодательства», а затем отказался признавать заявительниц заинтересованными лицами (несмотря на то, что признание их материала «экстремистским» могло иметь последующие юридические последствия против них), в связи с чем они не имели возможностей оспорить выводы заключений экспертов. ЕСПЧ признал наличие законодательных барьеров для участия в подобных процессах авторок продукции как часть нарушения права на свободу выражения мнения. Практика недопуска авторов той или иной информационной продукции к судебному заседанию о признании ее «экстремистской» характерна и для Беларуси.
Также в данном деле ЕСПЧ отметил, что государства не должны ограничивать доступ общества к ознакомлению с представляющими общественный интерес политическими выступлениями, которые не содержат побуждения к насилию или террористическим преступлениям, даже на основании целей, изложенных в параграфе 2 статьи 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (охрана общественного порядка, здоровья или нравственности). В Беларуси же «экстремистскими материалами» признаются любые ресурсы и СМИ, освещающие социально-политическую ситуацию в стране, при том, что лишь единичные из них призывали к насильственному сопротивлению властям.
В деле «Ибрагим Ибрагимов против Российской Федерации» суд посчитал нарушением практику, когда национальные суды не указывают, какие именно места в книгах они считают «экстремистскими», лишая авторов возможности переиздать книги после удаления проблемных мест. Суд отметил, что национальные судебные решения в России сводятся к абсолютному запрету на публикацию и распространение рассматриваемых книг. Данный вывод крайне актуален и для Беларуси: беларусские суды никогда не приводят конкретных цитат или выдержек из материалов, которые, по их мнению, могут стать причиной для ограничения доступа к ним. В абсолютном большинстве случаев беларусские власти признают «экстремистскими» сайт или Telegram-канал в целом, а не отдельные материалы или посты, причем без обращений к администраторам ресурсов с просьбой удалить «проблемные» посты.
Таким образом, беларусское законодательство в контексте признания информационной продукции «экстремистскими материалами» и практика его применения практически полностью противоречит стандартам ЕСПЧ в контексте свободы выражения мнений.
