11 февраля 2018 года в Кобрине произошёл страшный инцидент — на молодую пару ромского происхождения напал молодой человек и нанес множество ножевых ранений. Беременная женщина в итоге скончалась, её муж остался жив. Человека, совершившего преступление, судили. В суде, в том числе, рассматривался вопрос — было ли это преступление совершено по мотиву ненависти и предубеждения.

Преступления на почве ненависти или hate crimes — одна из стратегических тем в нашей работе, поэтому мы следили за делом. Волонтеры и волонтерки правозащитной организации Human Constanta мониторили судебные заседания как в Брестском областном суде, так и при обжаловании приговора в Верховном суде. Нам важно было выяснить как исследуется мотив преступления, есть ли, на самом деле, предубеждение и каким образом ему даётся правовая оценка. Также мы хотели понять, насколько в судебном заседании даётся чёткий правовой сигнал обществу о недопустимости преступлений на почве предубеждений. В результате мониторинга мы выработали рекомендации судам и следственным органам по улучшению законодательства. Подробный отчёт смотрите ниже:

Часть нашей команды побывала на этом процессе и делятся своими впечатлениями:

Наста Лойка:

Я много думала — почему происходят преступления? Часто люди убивают из-за мести, ревности, других личных мотивов. А если это происходит только потому, что ты принадлежишь к национальному или религиозному меньшинству, к другой социальной группе? Смогут ли потом ходить спокойно по улицам люди из этой же группы? 

Нам, как правозащитникам_цам, кажется важным обращать внимания на преступления, основанные на мотиве предубеждения, искать пути адекватной реакции на них. То, что произошло в Кобрине 11 февраля 2018 года не должно повторяться. Мы видим, что причиной преступных действий стали представления о ромах как «социальных паразитах». Хотя на самом деле обвиняемый руководствовался неонацистской идеологией и остался приверженцем этих идей и во время суда. Нам было важно посмотреть на реакцию следственных органов и судов на такие преступления. Мои личные опасения связаны с тем, что часто милиция итак плохо относится к ромам. Правозащитники говорят о практике профилирования по национальному признаку в Беларуси. В данном случае стоит отметить, что потерпевшие не жаловались на следователей, а отмечали сочувственное отношение. 

Наши основные выводы заключаются в том, что в суде достаточно много внимания уделялось мотиву преступления, но не хватает методологических подходов, которые закрепились в международных стандартах прав человека по данным типам преступлений. При использовании подходов, предложенных БДИПЧ ОБСЕ, доводы суда выглядели бы более убедительными, был бы более чёткий сигнал обществу, и воспитательная функция уголовного преследования выглядела бы более эффективно.

Кирилл Кофанов

Для меня в этом судебном процессе важны были доказательства мотива преступления. Хочу отметить положительный момент с тем, что прокурор просила о проведении дополнительной экспертизы по 130 статье (Разжигание вражды). Однако хотелось бы, чтобы изначально экспертиза адресовалась тем, кто обладает должной компетенцией в конкретном вопросе.

Еще я бы уделил внимание «слуховому контролю»: после задержания обвиняемого в камере в ИВС производили звукозапись разговоров с сокамерниками. Для меня большой вопрос, в какой степени его материалы допустимы для использования в качестве доказательств. 

По Кемденским Принципам и Рабатскому плану стоит отметить, что внимание уделялось лишь моменту возможного авторства материалов со стороны обвиняемого, т.е. нет всестороннего рассмотрения подходов.

Юлия Стасюк

Самое интересное во время мониторинга суда для меня было наблюдать за реакцией подсудимого и потерпевшего. В моей голове никак не укладывался тот факт, что кто-то может отнять жизнь у человека по какому-то одному признаку. Во время одного из заседаний потерпевший спросил: «Почему ты это сделал? За что ты так с нами, мы же ничего плохого тебе не сделали, мы же даже не ссорились. Я не понимаю…». Я пристально наблюдала за подсудимым. На его лице сохранялась хладнокровность, мне кажется, он даже не моргал. Мне до сих пор сложно поверить, что этот человек не раскаивается. У него была возможность извиниться (хотя бы), но он и этого не сделал. 

На протяжении всех судов меня просто поражала эта хладнокровность и стойкость подсудимого. Мне кажется, он не испытывал даже стыд. Во время заседания, когда распаковывали улики, подсудимый попросил не уничтожать его кроссовки со следами крови потерпевшей, сказав: «Хорошие кроссовки, пригодятся». 

В голове постоянно мелькали сотни вопросов. Как рождается ненависть? Почему одни решают, что могут «наказывать» других? Почему этому так мало уделяется внимания? Неужели в обществе нет страха? Ведь, по сути, если кому-то вдруг не понравится мой цвет волос, значит, меня тоже можно убить? Для меня логика именно такая. И мне страшно. Ведь таких историй много — и это трагедии. Трагедии, о которых мало кто говорит, трагедии, за которыми стоят жизни людей, такие же ценные, как и моя, и моего соседа и мимо проходящего на улице человека.