В последнее время об оккупации в отношении Беларуси говорят всё чаще. Такую формулировку в прошлом году использовал Павел Латушко в видеообращении Народного антикризисного управления, а Светлана Тихановская призвала признать Беларусь временно оккупированной в Совете по правам человека ООН.

Политических деятель_ниц демсил поддерживают и зарубежные коллеги: депутат_ки Верховной Рады Украины предложили признать страну временно оккупированной Россией, за такой же статус высказывался и глава МИД Литвы. Разбираемся, насколько уместно и правомерно использовать такую формулировку, в рамках серии постов #моцловаў

Понятие «оккупация» в отношении Беларуси используется в основном в политической среде. Но не все эксперт_ки согласны с корректностью таких заявлений. Юристка и специалистка в области международного права Екатерина Дейкало считает, что назвать оккупацией ситуацию в Беларуси нельзя. Про неправомерность использования этого понятия в беларусском контексте говорит и политический аналитик Артём Шрайбман. Почему происходит расхождение и какие есть аргументы?

Если руководствоваться положениями международного права, основной признак оккупации — это эффективный контроль территории (такое понимание используется в практике Международного суда ООН, например, в деле о строительстве Израилем стены на оккупированной территории Палестины). Это значит, что сторона-оккупант принимает на занятой территории свои законы, устанавливает собственное правительство и полностью контролирует внутреннюю политику страны. На сегодняшний день ситуация в Беларуси под этот критерий не подпадает. 

Разумеется, в какой-то степени решения беларусского де-факто правительства находятся под влиянием российских интересов — а Россия, в свою очередь, поддерживает экономическую и политическую устойчивость нелегитимного президента. Однако в Беларуси продолжает действовать внутреннее законодательство, а правительство, армия и учреждения власти находятся в подчинении у Лукашенко. 

Кроме этого, с точки зрения права, назвать Беларусь оккупированной — значит переложить ответственность за преступления против человечности с  Лукашенко на Россию. Но именно беларусские де-факто власти, силовые и административные структуры виновны в продолжающихся репрессиях и нарушениях прав человека.

Политический смысл признания Беларуси оккупированной территорией понятен: это позволяет ещё раз подчеркнуть разницу между незаконной властью и беларус_ками. В том числе — перенести со страны на власть статус со-агрессора во вторжении России в Украину. 

Именно полномасштабная война запустила ряд дискуссий об оккупации Беларуси. И дело не только в использовании российскими войсками территории Беларуси в собственных военных целях. Очередные претензии России на территории соседнего независимого государства подчеркнули актуальность деколониального дискурса. Назвать Беларусь оккупированной — это радикальная попытка подчеркнуть проблему (не)преодоления последствий имперского и советского прошлого. 

В то же время именно полномасштабное вторжение и оккупация территории Украины  делают вопрос терминологии особенно чувствительным. В оккупированных Россией городах агрессор уничтожал коммуникации, инфраструктуру и жилые здания, сообщества и людей. Не нивелирует ли опыт украин_ок, переживших подобное, использование слова оккупация в отношении Беларуси? И наоборот: полностью ли это понятие описывает специфику беларусской ситуации? 

В сегодняшнем контексте слово оккупация имеет сильную эмоциональную нагруженность: оно не только называет юридический факт, но и соотносится со страшными событиями, которые переживают люди на оккупированных территориях. Жестокость репрессий и нарушений прав человека в Беларуси — это не менее ужасное, но принципиально другое переживание. И для каждой из сторон чужой опыт оказывается непознаваемым, недоступным. Насколько корректно и этично пользоваться в отношении таких отличающихся ситуаций одинаковыми понятиями?

Если основные функции языка — общение и наименование явлений, то за словами, особенно описывающими такие чувствительные понятия, должны оставаться чёткие значения. Это необходимо для того, чтобы между людьми, называющими свой опыт, не происходило недопонимания и обесценивания переживаний друг друга. 

Не менее важен и контекст. Как мы разобрались выше, в юридическом смысле Беларусь оккупированной не является. Зато такая формулировка — сильный риторический приём, способ обратить внимание на разницу между нелегитимной властью и народом, подчеркнуть нездоровую зависимость страны от России. Правда, важно помнить об аудитории: для украинцев и украинок использование этого понятия может быть травмирующим, а для людей, не знакомых с тонкостями беларусской ситуации, — вводящим в заблуждение и замешательство.

Есть ли слова, описывающие положение Беларуси более точно? Вот несколько возможных вариантов:

• марионеточное государство — номинально независимое государство, правительство которого существенно зависит от иностранного государства и принимает решения, диктуемые внешней силой. Это оценочное понятие, и чаще всего оно используется для описания государственных образований, независимость которых соответствует политическим интересам иностранного государства и не принята международным сообществом (например, непризнанная Приднестровская Молдавская Республика, так называемые ДНР и ЛНР);
• государство-сателлит — это независимое государство, которое, однако, находится под сильным политическим и экономическим влиянием другого государства. Этот термин применяется в отношении стран Варшавского договора, находившихся в зависимости от СССР: режимы внутри государств-участников договора поддерживались вмешательством СССР, а территории стран предоставлялись для расположения и продвижения советских войск;
• в отношении недемократических режимов, которые во время холодной войны поддерживались США, применяется понятие клиент: этот термин также описывает политическую зависимость от более влиятельного государства.

С другой стороны, существующих понятий может быть недостаточно. Сложно вспомнить историческую аналогию, в полной мере совпадающую с сегодняшним положением Беларуси. А специфические явления нуждаются в создании новых слов и понятий, наиболее точно и полно отражающих внутри- или межгосударственные отношения. Может быть, беларусская авторитарная система, поддерживаемая и патронируемая авторитарной Россией, — именно такой случай? Этот вопрос открыт для обсуждения.