Перевод оригинальной статьи в блоге TunnelBear. Перевод подготовлен волонтер(к)ами Human Constanta.

TunnelBear позволяет пользователям просматривать информацию в Интернете безопасно, не опасаясь сетевых ограничений или наблюдений. Мы изучаем, как выглядит и ощущается абстрактная концепция цензуры теми, кто  непосредственно ощущает ее на себе. Human Constanta – правозащитная организация из Беларуси, которая и рассказала нам историю интернет-шатдауна 9-12 августа.

TunnelBear: На своем сайте вы перечисляете цифровые права в качестве одного из трех основных направлений вашей правозащитной деятельности. Могли бы вы объяснить, почему это так?

Human Constanta: Миссия нашей правозащитной организации – ответ на современные вызовы в области прав человека. Несомненно, цифровые права и свободы или «права и свободы человека в цифровую эпоху» подходят для данной миссии. Совсем недавно в нашу жизнь вошло множество технологий, и они быстро стали важными и необходимыми. В некоторых странах право на интернет уже признано основным правом человека. Идея цифровых прав – это трансформация тех прав, которые итак были с нами на протяжении последних 70 лет – право на приватность и защиту данных, свобода информации, свобода СМИ и отсутствие цензуры.

Мы рассматриваем цифровые права как действительно важные в частности потому, что технологический прогресс в виде развития интернет-услуг, роботизации, распространения интернета вещей является естественным и неизбежным процессом. Всеобщая Декларация Прав Человека была создана в ответ на ужасы Второй Мировой Войны. Мы можем избежать проблем в будущем, уже сейчас внедрив в технологии подход, основанный на правах человека. Это означает, что, когда мы говорим о цифровых правах, мы говорим об этичном использовании технологий, защите людей от ненадлежащего использования технологических решений, ответственности заинтересованных сторон и важности равного доступа к технологиям.

TB: Было ли ощущение в преддверии выборов, что интернет будет отключен?

HC: Несмотря на провозглашенный статус ИТ-страны, Интернет в Беларуси всегда находился под контролем. Некоторые сайты блокируются (часто без судебного решения или веских причин), интернет-СМИ подвергаются особому вниманию или цензуре, социальные сети находятся под наблюдением, и все это часть привычного пейзажа. 

Когда наши коллеги из Access Now связались с нами в марте и высказали свои мысли о том, что в Беларуси могут быть проблемы с доступом в Интернет во время выборов в августе, мы не увидели в этом большой угрозы. Мы предполагали, что, как это обычно бывает, власти на день-два заблокируют несколько сайтов СМИ и правозащитных организаций, и все.

Но впервые эта угроза начала появляться 19 июня, когда крупнейший в стране провайдер мобильного Интернета был полностью отключен на несколько часов. Большое количество людей было отключено от Интернета и не могло узнать, что происходит на улицах Минска, где прошел огромный протест против ареста кандидата в президенты. Мы поняли, что ситуация действительно серьезная, и начали готовиться к возможным шатдаунам.

TB: Как вы готовились к шатдауну?

HC: У нас не было точного понимания того, что может произойти, поэтому мы готовились к различным сценариям. Первое, что мы сделали, – это создали в Telegram чат Цифровые наблюдатели, где мы попросили людей помочь нам отслеживать шатдауны и блокировки с помощью инструментов OONI и Network Cell Info Light. Мы сделали это, чтобы зафиксировать интернет-ограничения и реагировать на них.

Затем мы присоединились к компании #KeepItOn и получили поддержку Access Now и TunnelBear в виде подписок на VPN для активистов, правозащитников и журналистов. Мы полагали, что в случае блокировки или слежки это поможет людям сохранить их приватность и получить доступ к заблокированным сайтам. Мы также распространили инструкцию о том, как использовать VPN, прокси-серверы для Telegram и вариантах обхода блокировки.

В нашем чате активно обсуждали возможные решения в случае блокировки и делились информацией о запущенных сервисах и инструментах.

Таким образом, подготовка в основном состояла из распространения информации, содействия сообществу мотивированных технических специалистов и подготовки/тестирования технических решений.

TB: Можете ли вы объяснить, каково это было для жителей Беларуси, когда интернет пропал?

HC: Это по-разному повлияло на людей. Мы встречали тех, кто не знал о VPN и других инструментах обхода цензуры и на протяжении трех дней не понимал, что вообще происходит. Для таких людей это было как путешествие в 90-е. Они справлялись с этим, звоня знакомым по обычной мобильной сети, хотя их беспокоило отсутствие доступа к мессенджерам.

Для многих людей отсутствие интернета стало огромной проблемой, в особенности для тех, кто работает в IT-компаниях или онлайн.

«Интернет шатдаун не означает, что вы просто не сможете читать новости или смотреть видео на YouTube. Это означает невозможность связаться с друзьями и родственниками, заказать еду или такси, работать и зарабатывать деньги и в целом получить информацию».

Те, кто были подготовлены и заранее установили средства обхода блокировки, как мы, например, казалось, жили в несколько ином мире. Мы видели, что происходит на улицах в реальном времени, и журналисты постоянно звонили нам и просили рассказать, что на самом деле творится. Иногда мы просто хотели пройтись по улицам и показать всем видео, которые приходили из Telegram-каналов, потому что казалось, что многие люди не осознают происходящего.

Поскольку большую часть времени Интернет вообще не работал, выходить из дома было страшно. Но мы чувствовали, что это важно — выход на улицу позволял нам помогать жертвам насилия со стороны милиции и военных, документировать нарушения.

TB: Как те, кто находился в сообществе свободы Интернета (и не только), общались, когда он был отключен?

HC: Методы связи были те же — в основном через Telegram, который иногда работал только через встроенный прокси. Люди из сообщества в основном знали, что делать, у них были VPN и прокси-серверы, у некоторых были свои собственные VPN.

На самом деле шатдаун не был полным. Была значительно сужена ширина канала, и трафик фильтровался, были отключены популярные протоколы VPN, такие как OpenVPN, PPTP, L2TP и SSL/HTTPS. Несмотря на то, что большинство инструментов были бесполезны, все еще оставались возможности выйти за пределы локальной сети, используя более сложные инструменты обхода. Были и такие периоды, когда ограничения были менее жесткими. В эти моменты мы пытались рассказать максимальному количеству людей, как скачать VPN и как установить прокси. В случае с Android и ноутбуками установочные файлы отправлялись через bluetooth или через флешки. Некоторые люди создавали онлайн-файлообменники с прямым доступом к установщикам. В остальных случаях общались через SMS и голосовые звонки. Я знаю пример, когда СМИ начали рассылать свои новости через SMS.

TB: Можете ли вы сказать, какое количество человек затронул шатдаун?

HC: Я не знаю, возможно ли вообще это подсчитать. Я могу лишь сказать, что из 100% знакомых мне людей лишь 20% смогли остаться на связи.

TB: Как бы вы описали идею свободы Интернета для тех, у кого она была всегда?

HC: Я не знаю, есть ли где-то полная свобода Интернета. Можно сказать, что свобода Интернета – это когда вы знаете, что получите доступ к интересующей вас информации в любое время.

Это когда вы знаете, что вас незаконно не лишат возможности рассказать своим друзьям и семье, что вы живы и здоровы. Это понимание того, что ваша личная жизнь, свобода и заработок не будут зависеть от диктатора, который сошел с ума и щелкает выключателем, думая, что это заставит людей подчиняться. Свобода Интернета – это о глобальном взаимодействии, о диалоге между всеми, кто занимается управлением Интернета и понимает последствия своих действий.

TB: Есть что-то, чего вы хотели бы видеть больше в сообществе свободы Интернета?

HC: Сообщество свободы Интернета хорошо осознает все последствия ограничений, шатдаунов и блокировок. В этом сообществе есть много замечательных специалистов по всему миру, которые помогли нам в Беларуси справиться с ситуацией.

Что нам нужно, так это продвигать право на Интернет или право на подключение как действительно базовое право человека и добиваться запрета на использование технологий, которые нарушают права.

Конечно, в таких вопросах большая ответственность лежит на корпорациях и их приверженности этичному использованию производимых ими технологий.

Сообщество свободы Интернета должно более активно вовлекаться в управление Интернетом в качестве стейкхолдера и советника в этих процессах. Нам всем нужно больше общаться с остальными участниками – бизнесом, правительством – везде, где это возможно. Это может быть долгий путь, но это не означает, что на этом стоит останавливаться. Мы уже видим, что вопросы прав человека становятся важными там, где они ранее не обсуждались. Цифровые права – это права человека, и, продвигая эту ценность, мы можем сделать цифровой мир более справедливым и инклюзивным.